интроверт и социофоб
Ну что сказать? Отмазка всё та же: весна. Переполненный мозг зудит и силится исторгнуть из себя то, что поглощал и переваривал всю зиму. А тут ещё не к добру я наткнулась на сообщество "20 первых поцелуев". И вот результат.
Название: 20 первых поцелуев Киры Изуру
Автор: Кайгара
Бета: Небечено
Фандом: Блич
Рейтинг: PG
Пейринг: 20 штук
Жанр: Романтично-страдальческий
Summary: Кира Изуру в роли секс-символа Готея-13
Disclaimer: Блич принадлежит человечеству.
Warning: Много спойлеров. И много утешительного сакэ. Серьёзно.
Warning2: Я знаю, что употреблять в одном и том же фике "капитан" и "тайчо", а также систему Поливанова и Хэпберна – это моветон. Увы мне.
Warning3: Харука, проматывай, ничего хорошего тут нет.
И ещё поцеловал
Когда Изуру был совсем-совсем маленьким, он дружил с соседской девчушкой. Звали её Мияко, и была она очень шустрой и боевой. Как-то ночью она здорово напугала Изуру. А кто бы не испугался, проснувшись в собственной спальне от какой-то шума и увидев прямо перед собой огромные блестящие глаза? К чести Изуру, он не закричал. Потому что от страха у него отнялся язык.
- Ну, ты даёшь! – громко зашептала Мияко (а это была она). – Разве можно спать в такую ночь? Идём, чего покажу!
Она вытащила Изуру из кровати, потянула за собой в окно, и одни долго шли по людным, несмотря на позднее время, улицам, пока не оказались за городом, на огромном лугу.
- Гляди! – воскликнула Мияко.
Изуру ахнул. В ярком лунном свете весь луг переливался цветами – белыми, жёлтыми, розовыми, фиолетовыми, голубыми, красными… А ведь совсем недавно на нём росла одна трава.
- Что… Почему… - только и смог выдохнуть Изуру.
- Внизу сейчас большой праздник, Новый год называется. И вся энергия идёт сюда. Мне мама рассказала, - объяснила Мияко.
Она сорвала несколько цветков, сплела венок и нахлобучила на голову Изуру. Окинула критическим взглядом дело своих рук и улыбнулась:
- Какой же ты хорошенький! Вот вырасту и женюсь на тебе! – И вдруг поцеловала его – по-взрослому, в губы.
Вообще-то Изуру уже давно решил жениться на папиной сестре: у неё такие красивые длинные волосы. Но он не хотел расстраивать Мияко, поэтому ничего ей не сказал.
А потом они выросли, и Мияко вышла замуж за Шибу-фукутайчо.
- Кира-кун, а ты когда-нибудь целовался? – краснея, спросила Хинамори.
Изуру тоже покраснел.
- Нет. – Он давно уже забыл про поцелуй с Мияко. – А ты?
Она покачала головой.
- Ну что ты. Я ведь совсем не красавица. Кто захочет со мной целоваться?
Изуру вдруг стало жаль Хинамори, которая всегда напоминала ему маленькую птичку и не вызывала никакого желания поцеловать.
- Я, например, - великодушно произнёс он.
- Правда? – воспрянула духом Хинамори.
В самом деле, надо же набираться опыта. А Хинамори – она очень милая, пусть и не будоражит воображение так, как Мацумото-сан.
- Правда, - сказал Изуру и придвинулся ближе.
Хинамори потянулась к нему и закрыла глаза. От неё пахло чем-то свежим и сладким, и губы её оказались мягкими и послушными. У Изуру даже голова закружилась. Он отстранился и взглянул на Хинамори. Она тоже смотрела на него. Глаза у неё блестели, щёки разрумянились, а от улыбки всё лицо будто светилось. Серенькая пичужка вдруг превратилась в красивую птицу.
- Ой, Кира-кун, как ты сияешь, - рассмеялась Хинамори. – Прямо как маленькое солнышко.
У них даже могло что-то получиться, но скоро для Хинамори засияло другое солнце – настоящее, большое, спалившее её дотла. А про себя Изуру узнал, что он – из тех тёмных тварей, над которыми властвует луна.
- Я не гожусь в шинигами. – Изуру всё ещё был не в состоянии оправиться от ужаса, пережитого прошлой ночью. – Я ухожу из Академии.
- Не дури, - бросил Хисаги-сэмпай. Он уже успел побывать в четвёртом отряде, и его правую щёку украшали свежие швы. – Вы трое очень хорошо держались.
- Я струсил! Струсил! Если бы не Хинамори-кун, я бы улепётывал без оглядки до самого Сейрейтея! – Какой стыд.
- Вы и должны были уйти, - возразил Хисаги. – Но вам, тебе хватило смелости остаться. Ты не струсил.
Сэмпай просто не понимает. То, что Изуру остался, не имеет никакого отношения к смелости. Он так и сказал:
- Ты не понимаешь. Я же чуть не умер от страха. Разве шинигами может быть трусом? Всё, что я сделал – пошёл за Хинамори и Абараем. Но они же не всегда будут со мной! – Изуру давился словами и никак не мог остановиться. – Мне страшно! Я трус! Я не могу! Я недостоин!
Хисаги вдруг схватил его за волосы, резко притянул к себе и поцеловал – крепко и больно.
- Ты что… Зачем… - Изуру ошалело заморгал.
- Надо ведь было остановить истерику, - мрачно ответил Хисаги. – Не бить же тебя.
И Изуру заткнулся. Не из-за поцелуя. Просто в глазах сэмпая была такая боль… Изуру вдруг вспомнил, как однокурсники шептались, что Хисаги влюблён в Канисаву. А теперь Канисава мертва, и Аога тоже, а Хинамори с Абараем живы и здоровы.
Изуру попытался представить себе мёртвых Хинамори и Абарая и не смог. И уж конечно, ему даже в страшном сне не могло привидеться, что настанет время, когда они с Хинамори попытаются убить друг друга.
Невдалеке раздался шум, возмущённые голоса, крики, кто-то засмеялся. Из-за угла вывернула мокрая насквозь Исэ-сан, бросила на Изуру беглый взгляд, сказала:
- Подержи-ка, - сунула ему в руки книгу и исчезла.
Изуру стёр с обложки капли воды и подивился тому, что Исэ-сан легко доверила ему вещь, с которой, насколько он знал, никогда не расставалась. Книга вдруг сама раскрылась в его руках. Изуру не удержался, заглянул в неё и тут же захлопнул. Он, конечно, многое в жизни повидал, но это… От смущения у него покраснели не только щёки и уши, но даже руки.
- Интересно, - раздался из-за плеча женский голос. Изуру от неожиданности подпрыгнул и уронил книгу. Исэ-сан (уже в сухой одежде) молниеносно её поймала и уставилась на Изуру изучающим взглядом. – Интересно. Она никогда не открывается в чужих руках. Даже Кёраку-тайчо не знает, что это за книга. Ты ей почему-то понравился. – Исэ-сан задумчиво склонила голову. – Что ж, если так…
Она сняла очки, аккуратно и деловито – по-другому не скажешь – поцеловала Изуру, отстранилась и снова оценивающе на него посмотрела.
- Знаешь, - доверительно произнесла она, - это оригинал.
Надев очки, Исэ-сан ушла, а Изуру остался размышлять о несовпадении желаний и возможностей.
Пирушки у Мацумото-сан частенько сопровождались игрой в карты на раздевание. Изуру никогда не везло. Мацумото-сан, несомненно, жульничала, но поймать её за руку не удавалось никому и никогда. Так что и в этот раз Изуру и Хисаги-сэмпай продулись в пух и прах. Мацумото-сан хохотала во всё горло, на шум явился Хицугая-тайчо, забухтел, что это был его торт, и выпер их за дверь чуть ли не пинками, даже не дав толком одеться. Хисаги-сэмпай побрёл к себе, в девятый, на ходу подвязывая косодэ, а Изуру решил задержаться и привести одежду в порядок. Неожиданно к нему подскочил Аясегава, сверкая большими, как плошки, глазищами.
- Ого! А выглядел таким скромником!
- Да мы просто в карты играли на раздевание, - поспешил объяснить Изуру. А то неизвестно, какие чудовищные сплетни поползут по Сейрейтею.
- Рассказывай, - подмигнул Аясегава. – А это тогда что? – Он указал пальцем на губы Изуру.
- Что? – Изуру поднял руку к губам, но Аясегава отвёл её и неожиданно смачно поцеловал Изуру. Тот оттолкнул наглеца.
- Всего лишь взбитые сливки? – разочарованно протянул Аясегава, облизнувшись. – А я-то думал…
Что думал этот больной на всю голову извращенец, Изуру так и не узнал, потому что Аясегава исчез так же неожиданно, как появился. Изуру наконец завязал всё, что нужно, и пошёл домой, пообещав себе, что уж в следующий раз обязательно выведет Мацумото-сан на чистую воду.
В последнее время Ичимару-тайчо часто уходил куда-то вечерами и возвращался… Изуру сказал бы "вздрюченным", если б осмелился употребить этот эпитет по отношению к капитану хотя бы мысленно. Улыбался Ичимару-тайчо как обычно, но Изуру, который успел хорошо его изучить, видел, что улыбка эта – натянутая и больше напоминает оскал. Вот и сегодня Ичимару-тайчо, вернувшись, страшно ему улыбнулся, велел принести кофе и сел за стол читать какие-то документы.
Кофе на ночь? Чтобы ещё больше взвинтить и без того напряжённые нервы? Изуру на свой страх и риск заварил успокаивающий сбор и понёс капитану. Тот сделал пару глотков. Изуру не успел и глазом моргнуть, как Ичимару-тайчо встал, процедил:
- Чай? Я, кажется, просил кофе, - и выплеснул содержимое чашки ему в лицо. От неожиданности Изуру ответил капитану пощёчиной. Хорошо так ответил, тот аж отшатнулся. Ичимару-тайчо, также от неожиданности, прижал Изуру к стене и впился ему в губы. И понеслось.
Кстати, фингал, который Изуру весь следующий день прикрывал чёлкой, ставшей с тех пор его фирменным знаком, поставил вовсе не Ичимару-тайчо, как все думали. Просто Изуру одевался в темноте, споткнулся и ударился головой о книжную полку.
Скрывать рейацу – полезное умение: и себя не выдашь, и противника можно застать врасплох. Изуру нравилось скользить незамеченным сквозь ночь, совмещая приятное с полезным – прогулку с тренировкой.
Он остановился в саду около казарм и стоял некоторое время, раздумывая, пройтись ли ещё или лечь спать.
- Какая сегодня красивая луна, правда? – раздалось рядом. Изуру вздрогнул от неожиданности и мысленно выругал себя: ну конечно, не только он умеет оставаться незаметным, и не стоит так пугаться.
Голос показался знакомым. В лунном свете блеснули очки. Айзен-тайчо.
- Угу, - согласился Изуру. Он не испытывал желания разговаривать со своим бывшим капитаном, но, к сожалению, уйти просто так было бы невежливым.
- Любоваться ей в одиночку, конечно, приятно, но любоваться вдвоём приятнее вдвойне, - продолжил Айзен-тайчо.
- М-м-м, - утвердительно промычал Изуру и снова вздрогнул, когда в ухо ему неожиданно прошептали:
- Я рад, что ты разделяешь моё мнение.
Едва Изуру открыл рот, чтобы сказать: "Э?", как Айзен-тайчо обнял его и поцеловал. Изуру вывернулся, отскочил и возмущённо воскликнул:
- Айзен-сан!
- Кира-кун? – изумился Айзен-тайчо. – Прости, обознался. – Он снял очки и начал их протирать. – Ты же знаешь, я плохо вижу, особенно при таком слабом свете. Похоже, мне пора сменить очки.
Изуру до утра мучился бессонницей, задаваясь вопросом, зачем Айзен-тайчо явился ночью на территорию третьего отряда и с кем он перепутал Изуру. А некоторое время спустя ему рассказали, что подлый предатель, оказывается, прекрасно видит и без очков.
Вообще-то, Изуру был ни в чём не виноват. Он просто мимо проходил. Конечно, мимо капитана и лейтенанта одиннадцатого отряда и проходить-то опасно, но что же делать? Тем более, что зловещих предзнаменований не наблюдалось. Светило солнце, пели птички, Зараки-тайчо сидел на траве, Кусаджиши-кун носилась вокруг него и оживлённо о чём-то рассказывала, размахивая руками. Причём в одной руке был зажат рожок с мороженым. Быстрый взмах – и мороженое полетело из рожка прямо в лицо Изуру. Облепило губы, измазало косодэ и упало под ноги. Кусаджиши-кун огорчённо посмотрела на останки мороженого, вздохнула – есть с земли не стала бы и она – и уставилась на перепачканные губы Изуру. Секунду спустя она уже неслась к нему на всех парах. Изуру понял, что пробил его смертный час. Вот сейчас Кусаджиши-кун его оближет, а Зараки-тайчо за это убьёт. Не её, конечно. И бежать бесполезно: Кусаджиши-кун безо всякого шунпо кого хочешь догонит. Зараки-тайчо, однако, успел первым. В мгновение ока возник напротив остолбеневшего Изуру, оскалил вампирские клыки и не спеша провёл длинным, как змея, языком по губам и подбородку Изуру. В общем, не облизал, а практически изнасиловал. Языком.
- Нечестно, Кен-тян! – завопила Кусаджиши-кун.
- Я тебе другое куплю, - пообещал Зараки-тайчо, посадил её к себе на спину и пошёл прочь.
- Я хотела этого! – услышал напоследок Изуру и подумал, что Кусаджиши-кун хоть и лейтенант, а местоимения склоняет неправильно.
В последнее время посиделки с Мацумото-сан вошли в привычку. Хицугая-тайчо хмурился, но ничего не говорил: понимал, что переживать горе легче вместе.
Лучше всего была головная боль по утрам. Она подчистую выметала из головы навязчивые мысли о капитане-отступнике. Поэтому Изуру старательно напивался почти каждый вечер.
Затуманенный рассудок порой выдавал странные идеи. Например, залезть на крышу и повыть на луну. К счастью, утром Изуру чаще всего почти ничего не помнил.
А в этот вечер идея, пришедшая в хмельную голову, показалась отнюдь не странной, а очень даже замечательной. Изуру вдруг вспомнил, что Мацумото-сан – не только отличный товарищ и собутыльник, но ещё и красивая женщина, и решил этим воспользоваться.
- Муцуто-сан… Матоцу-сан… Ран-тян, давай поцелуемся, - предложил Изуру и, не дожидаясь ответа, сразу перешёл от слов к делу. Целоваться с Мацумото-сан было приятно, но в голове тревожными колокольчиками зазвенели аж две мысли: во-первых, с каких пор Мацумото-сан изменила своим привычкам и стала закусывать сакэ шоколадом, а во-вторых, куда делась её роскошная грудь? Изуру отстранился, чтобы воочию убедиться в отсутствии у Мацумото-сан бюста, и упёрся взглядом в огромные зелёные глаза.
"Кошка, - решил Изуру. – И шерсть белая дыбом".
- Убирайс-с-ся отс-с-сюда! – прошипела кошка, оказавшаяся Хицугаей-тайчо.
"Надо будет сказать Укитаке-тайчо, что его шоколад не пропадает даром", - не к месту подумал Изуру, но, конечно, к утру всё забыл.
Хинамори по-прежнему лежала в госпитале, а Айзен-тайчо… Бывший капитан Айзен пребывал в Уэко Мундо, поэтому свет в его кабинете зажигать было некому. Однако же окно светилось, и Изуру решил проверить, кто может хозяйничать в комнате капитана- отступника посреди ночи, а главное – с какой целью, ведь все документы находятся в кабинете Хинамори.
Изуру уже почти добрался до вожделенного окна, как вдруг путь ему преградила женщина-кошка.
- Гуляешь? – игриво спросила она.
- Свет… - попытался объяснить Изуру, показывая рукой, но Йоруичи обошла его кругом, и он сам не заметил, как очутился спиной к окну.
- Значит, не гуляешь. Тогда что ты тут делаешь? – с подозрением произнесла Йоруичи.
Изуру возмутился. Он-то знал, что делает: проявляет бдительность. А вот как тут оказались некоторые… В комнате что-то стукнуло. Изуру повернулся к окну и оказался нос к носу с Йоруичи. Она нехорошо улыбнулась – прямо как Ичимару-тайчо, – вцепилась в него, словно клещ, и принялась целовать. Изуру стоило немало трудов высвободиться. Йоруичи рассмеялась, одним прыжком вскочила на крышу и исчезла. Свет в окне, разумеется, уже погас.
"Чёртовы кошки", - рассерженно подумал Изуру, сплёвывая невесть откуда взявшуюся во рту шерсть.
Не успел Изуру отойти от проклятого окна и на пару шагов, как перед ним возникла Сой Фон-тайчо.
- Так-так, - прищурилась она.
"Оппаньки", - подумал Изуру, на всякий случай опуская руку на зампакто – кто знает, что придёт в голову знаменитой на весь Сейрейтей ревнивице.
Сой Фон-тайчо окинула его с головы до ног презрительным взглядом.
- Не понимаю, - проворчала она себе под нос. – Не понимаю, Йоруичи-сан. Ну ладно ещё, Урахара. – Урахара? Изуру слышал про него, но никогда не видел, так что ничего сказать не мог. – Ну ладно, Укитаке-тайчо. – Изуру чуть было не закивал. – Ну, Кучики-тайчо. – Изуру потрясённо вытаращил глаза. – Но это!
"Никакое я не "это"!" – хотел было возмутиться Изуру и даже открыл рот, но Сой Фон-тайчо воспользовалась этим и поцеловала его. Взасос. С языком. Потом оттолкнула. Задумчиво облизала губы.
- Нет, всё равно не понимаю.
Вздохнула и ушла.
Ох, как же Изуру не любил этих резких, холодных и непредсказуемых амазонок вроде Сой Фон-тайчо и Йоруичи. Ну почему все женщины не могут быть такими милыми и компанейскими, как Мацумото-сан?
- Вопрос жизни и смерти! – Абарай смотрел на него сумасшедшими глазами. – Только ты можешь мне помочь.
В этом Изуру сомневался, но кто его знает?
- В общем, вот. – Абарай сунул ему в руки листок бумаги, зарделся и уставился себе под ноги.
Изуру прочитал то, что было написано на листке, и у него появилось нехорошее предчувствие, что его сейчас опять будут целовать.
- Я, конечно, польщён и всё такое, но… - начал Изуру.
- А-а-а! – завопил Абарай. – Ты что, ПРОЧИТАЛ?
- Ну… да. А это разве не мне?
- Нет! Я тебя хотел попросить по дружбе: отнеси это, пожалуйста, Кучики-тайчо.
Теперь завопил Изуру.
- Ты с ума сошёл, что ли? И ты ещё смеешь называть это дружбой? Да он же меня на лоскутки порвёт!
- Не порвёт, - заверил Абарай. – Ты же не его лейтенант.
- Ну так и попроси кого-нибудь… Да хоть Хисаги-сэмпая. Я-то тут при чём?
- Ну, - Абарай снова потупился, - ты же всё-таки у Ичимару лейтенантом был. Тебе уже ничего не страшно.
Первой мыслью Изуру было: "Абарай – идиот! Кучики-тайчо гораздо, гораздо страшнее, чем Ичимару-тайчо!" Но если подумать – хуже ведь уже не будет, пусть даже и лоскутки. Изуру вздохнул и пошёл в шестой.
Кучики-тайчо при виде него удивлённо приподнял бровь, но записку взял и тут же начал читать. Потом с интересом посмотрел на Изуру. Почуяв неладное, Изуру хотел было уже потихонечку уйти, и тут Кучики-тайчо вдруг улыбнулся. Изуру застыл. Никто и никогда во всём Сейрейтее не видел улыбающегося Кучики-тайчо, так что вряд ли кто-то смог бы осудить Изуру за то, что он стоял и хлопал глазами, пока Кучики-тайчо не подошёл и не поцеловал его. Изуру мгновенно пришёл в себя.
- Э… Это недоразумение, - с сожалением сказал он.
- Недоразумение? – нахмурился Кучики-тайчо. – Разве это не ты написал?
- Нет, это Абарай-кун, - развёл руками Изуру.
Кучики-тайчо внимательнее пригляделся к записке.
- Никогда бы не подумал, что Ренджи способен так аккуратно писать. Можешь идти. – Он царственно махнул рукой в сторону двери, и Изуру не замедлил послушаться.
"У Кучики-тайчо даже поцелуй вишней пахнет", - подумал он и позавидовал Абараю.
- Ну, и как? – От нетерпения Абарай даже приплясывал. – Как он отреагировал.
- Хорошо отреагировал, - задумчиво произнёс Изуру. – Улыбнулся.
- Улыбнулся? – недоверчиво переспросил Абарай. – Ты не ошибаешься?
- Улыбнулся, - повторил Изуру, - и сказал, что не ожидал от тебя такого аккуратного почерка. – Про недоразумение с поцелуем он благоразумно решил не упоминать.
Абарай расплылся в улыбке.
- Кира, ты… Ты даже не представляешь, что ты для меня сделал! Да я… Я для тебя… Я тебе… Всё что хочешь сделаю! Ну, не знаю даже.
Рейацу била во все стороны. От избытка чувств Абарай схватил Изуру в охапку, крепко обнял и поцеловал. Изуру словно огнём опалило, а бешеный Абарай уже мчался со всех ног в родной отряд, крича на ходу:
- За мной должок! Всё что хочешь!
В голову почему-то ничего не приходило, кроме пирога с вишней. Изуру вздохнул и пошёл к Мацумото-сан. У неё всегда есть в запасе бутылка сакэ.
- Я тряпка, - уныло сказал Изуру. – Размазня.
Мацумото-сан фыркнула.
- А я – сильная и волевая женщина. И что? Результат-то один и тот же: мы его не удержали.
Изуру горестно закивал.
- И вообще, никакая ты не размазня, - твёрдо произнесла Мацумото-сан.
- Давайте, утешайте меня, - махнул рукой Изуру.
- Почему бы и нет? – задумчиво сказала Мацумото-сан. – Он ушёл, но мы-то здесь. У меня такое чувство, что он оставил нас друг другу. Ты – подарок для меня, а я – подарок для тебя. Будет логично, если мы утешим друг друга.
Она улыбнулась. Сердце Изуру забилось быстрее. Попробовать определённо стоило.
Мацумото-сан привычно взяла инициативу в свои руки. Изуру закрыл глаза и ответил на поцелуй.
Их хватило на полминуты.
- Нет, - покачал головой Изуру.
- Нет, - вдохнула Мацумото-сан. – А жаль. – И она залпом выпила ещё чашечку сакэ.
Настал момент, когда пить уже не хотелось, но проклятая тоска всё никак не исчезала. Изуру и Мацумото-сан молча сидели и заворожённо смотрели на огонёк лампы, словно две большие адские бабочки – смех, да и только. Дверь приоткрылась, показались большая шляпа и розовое кимоно: никто иной, как Кёраку-тайчо.
- Я тут мимо проходил, смотрю – у вас свет горит. Ну, думаю, как я вовремя.
Он внимательнее присмотрелся к обоим лейтенантам и удивлённо спросил:
- А вы что, не пьёте, что ли?
Изуру и Мацумото-сан флегматично помотали головами.
- Это вы зря. Лучшего лекарства, чем сакэ, ещё не придумали.
- Лекарства? – хмыкнула Мацумото-сан.
- Точно вам говорю. Лечит как телесные недуги, так и душевные болезни.
Наквасились они в этот раз быстро, так что Изуру нисколько не удивился, когда Кёраку-тайчо совсем размяк и по-дружески полез целоваться. А уж когда он сказал:
- Сладкий ты мальчик, Изуру-тян. Я бы к тебе вернулся, - Изуру даже пустил слезу.
Изуру во все глаза смотрел на экран. Счастливчики вроде Абарая или Мацумото-сан, периодически бывающие на грунте, рассказывали ему об этом чуде, но Изуру всё равно не ожидал, что зрелище окажется настолько потрясающим. И жутким. По сравнению с тварями, прыгающими по большому серебристому экрану, холлоу казались милыми безобидными зверюшками. Изуру был настолько поглощён происходящим, что едва замечал, как сидящие рядом приятели болтают, шуршат пакетами, хрустят попкорном, булькают водой и прутся куда-то прямо по ногам, сволочи! Место рядом освободилось, и Изуру решил пересесть, так как пышная шевелюра сидящей впереди дамы то и дело загораживала вид. Тварь на экране зарычала, соседка справа взвизгнула и прижалась к плечу Изуру. Он взглянул на неё. Кучики-сан. Изуру погладил её по голове и успокаивающе прошептал:
- Ш-ш-ш.
- Да я не испугалась, я так, - засмеялась вдруг Кучики-сан, обняла Изуру за шею и поцеловала в губы. Потом заморгала часто-часто и отпрянула.
- Ой! Тут же Ичиго сидел!
Изуру хотел было сказать, что да, сидел, но куда-то вышел, и тут рёв экранной твари был заглушён воплем Куросаки.
- Как ты смеешь целовать Рукию?!
Куросаки врезал Изуру по уху, тот не остался в долгу – потому что нечестно ведь, Кучики-сан сама его поцеловала. Кончилось тем, что их вывели из зала. Так Изуру и не узнал, съели твари главную героиню или нет.
Кучики-сан куда-то потащила всё ещё вопящего Куросаки, Мацумото-сан с Абараем отправились в магазин Урахары, а Изуру решил немного погулять по вечерней Каракуре. Когда он был на грунте в прошлый раз, почти ничего, кроме баунтов, не видел, и сейчас навёрстывал упущенное. Так загляделся по сторонам, что чуть не попал под машину.
"Сейчас ещё и эти орать начнут", - с тоской подумал Изуру. Стекло задней дверцы опустилось, и знакомый голос произнёс:
- Эй, Кира, садись, покатаемся.
Вот это да! Мадараме-сан собственной персоной, а из-за руля подмигивает Аясегава. Изуру не нужно было просить дважды. Он быстро уселся на заднее сиденье, рядом с Мадараме-сан. Машина была роскошная. То есть, ему так показалось. На самом-то деле Изуру совершенно не разбирался в машинах, но это… Да, красота.
- Откуда у вас такое? – поинтересовался он.
- Это Юмичика на командировочные купил, - пояснил Мадараме-сан.
- На командировочные? – поразился Изуру. – Вам выдают командировочные?
- Конечно. А вам разве нет?
Изуру развёл руками. Мадараме-сан почесал бритый затылок.
- Ну, нам раньше тоже не выдавали, но Зараки-тайчо сходил куда надо, постучал кулаком по столу, теперь выдают.
Везёт же одиннадцатому отряду…
Мадараме-сан хмыкнул.
- Знал бы ты, сколько Юмичика её выбирал. Я ему говорю: "Купи японскую, поддержи отечественного производителя", а он упёрся и ни в какую. Так что вот, фиолетовый шевроле. Под цвет глаз, хе-хе.
Аясегава повернулся к ним и зашипел:
- Сиреневый, ты, дальтоник! Сиреневый!
- На дорогу смотри! – завопил Мадараме-сан. – Сейчас в столб въедем!
Аясегава резко нажал на тормоз. Изуру свалился на пол между сиденьями, Мадараме-сан – на него. Их носы упёрлись друг в друга.
- Слушай, Кира, - сказал Мадараме-сан, - это, наверное, судьба, - и поцеловал Изуру.
- Никакого разврата в моей машине! – заверещал Аясегава. – По крайней мере, без моего участия!
Мадараме-сан захохотал и полез на переднее сиденье. Изуру кое-как выбрался из машины и помчался прочь от этого бедлама.
Мацумото-сан притащила с грунта новое развлечение – фанты. На презентацию (ага, она и слова новые притащила) собрались почти все капитаны и лейтенанты. Из тех, что ещё остались.
Мацумото-сан взяла у лейтенантов шевроны, а у капитанов – разные мелочи, сложила всё в мешок и начала вытаскивать по одному, объявляя, что должен делать "этот фант". (Предварительно они, конечно, слегка выпили, потому что заниматься этим на трезвую голову не стал бы даже Ичимару-тайчо.)
Когда половина присутствующих уже всячески унизилась, танцуя канкан, признаваясь в любви Куроцучи-тайчо или изображая лошадку для Кусаджиши-кун, настала очередь Изуру. На душе у него заскребли кошки. Предчувствия не обманули. Мацумото-сан подумала-подумала и выдала:
- А этот фант пусть поцелует следующий фант.
Изуру случайно встретился взглядом с Омаэдой и похолодел. Судьба-злодейка его явно не пощадит.
Мацумото-сан вытащила из мешка кружевной платочек. Изуру перевёл дух: всем известно, что Омаэда вытирает сопли рукавом, значит, платочек не его. Скорее всего, кого-то из девушек.
- Хм-хм, - раздался смущённый голос. – Это моё.
Изуру поднял голову и увидел покрытую шерстью морду.
Судьба сыграла-таки злую шутку. Комамура-тайчо.
Ну вот как, а? Нет, ну как?
Изуру с тоской посмотрел на непреклонные лица боевых товарищей. И снова перевёл взгляд на Комамуру-тайчо. Похоже, тот испытывал крайнюю неловкость. Но у него было хотя бы одно преимущество: под шерстью не видно румянца.
В конце концов Комамура-тайчо тихо зарычал, наклонился и лизнул Изуру в губы.
Мерзавцу Абараю хватило наглости крикнуть:
- Горько!
Кто-то его целовал. Изуру понятия не имел, кто это. Сил хватало только на то, чтобы дышать; открыть глаза казалось непомерной задачей. Он даже не знал, где находится. Может, он умер? Он дрался с арранкаром. И проиграл. Да, наверное, умер.
- Тебя велено пока не убивать, - произнёс незнакомый голос. И через несколько ударов сердца задумчиво добавил: - А губы у тебя тёплые.
Нет, наверное, не умер. Раз губы тёплые.
Ворочать мозгами было ничуть не легче, чем поднять веки.
- Знаешь, ему с нами скучно. Он говорит, что мы слишком глупые. Неужели с тобой ему было интереснее? Ты не кажешься особо умным. Сильным-то уж точно.
Даже на такое явное оскорбление отвечать не хотелось.
- Ты смотри, не умри тут, - проворчал голос, - а то он на меня рассердится. А я не знаю, что будет, если он рассердится, и не горю желанием узнать.
Собравшись с силами, Изуру наконец открыл глаза. Никого. Только на груди лежит большой белый цветок.
Ранение оказалось достаточно серьёзным. Изуру даже поместили в отдельную палату, и Унохана-тайчо лично за ним присматривала. Её присутствие успокаивало, и Изуру сам не заметил, как уснул.
Проснулся он от прикосновения холодных губ. "Унохана-тайчо? – озадаченно подумал Изуру. – Или Котецу-сан? Странно". Он приоткрыл глаз. Усомнился в том, что увидел. Приоткрыл второй, заорал и отпрыгнул через всю палату к двери.
- Ку-ку-куроцучи-тайчо!
- Какое действенное средство, - проскрипел Куроцучи-тайчо. – Мгновенное излечение, а в качестве побочного эффекта – совершенно не опасное для здоровья заикание. Нему, идиотка, ты всё записала?
- Да, Маюри-сама, - прошелестела Куроцучи-сан, которую Изуру в панике сразу не заметил.
На шум прибежала Унохана-тайчо и без разговоров выставила коллегу за дверь. Он только и успел вякнуть:
- Исследования…
- Маюри-сама изучает влияние сильных эмоций на процесс излечения, - пояснила Куроцучи-сан, выходя из палаты.
Изуру мог бы поклясться, что в её взгляде промелькнула усмешка. Впрочем, наверное, показалось.
И ещё немного на закуску.
20 фактов об Ичимару Гине
1. Гин обожает играть, но надолго его не хватает. Руконгай надоел слишком быстро. В Сейрейтее он продержался гораздо дольше. Тут и игрушки оказались поинтереснее. Один Хицугая чего стоит. Или тот же Ямамото. Не говоря уж о Рукии.
2. Вообще-то, ему нравится Хицугая. Гин бы не позволил Рангику стать лейтенантом у кого попало. Например, у Кёраку, который называл бы её "Ран-тян" и на пару с которым она давно бы уже спилась. Или у Укитаке, который позволил бы убить её у себя на глазах.
3. Гин жалеет о том, что Кучики Хисана умерла. Нет, она ему вовсе не нравилась. Просто после её смерти Бьякуя практически перестал реагировать на внешние раздражители. Теперь, чтобы его расшевелить, Гину приходится прибегать к помощи Зараки. Почему-то Зараки – единственный, кто способен за считанные секунды вывести Бьякую из себя.
4. Однажды Гин поссорился с Бьякуей из-за Изуру. Бьякуя хотел, чтобы правильный исполнительный мальчик из хорошей семьи стал его лейтенантом, но Гину слишком понравилась игрушка, чтобы её лишиться. Они с Бьякуей отправились в Инузури и долго махали зампакто, пока не свалились от усталости. После хорошей драки настроение у Бьякуи поднялось настолько, что он уступил Гину Изуру. До Хакутей-кена тогда дело не дошло.
5. Идея сделать Абарая лейтенантом Бьякуи изначально принадлежала Гину. Он как-то подслушал откровения Абарая о том, что тот хочет превзойти капитана Кучики. Гин хохотал полдня и быстренько написал рекомендацию.
6. Когда у Бьякуи накапливается много бумажной работы, Гин одалживает ему Изуру. Сам Бьякуя не любит возиться с бумажками, а Абарай к этому попросту неспособен.
7. Гин не понимает, почему Изуру так к нему привязался. Гин ничего для этого не делал. Впрочем, он ничего не делал и для того, чтобы оттолкнуть Изуру. Если не считать того, что был самим собой, конечно.
Иногда Гин думает, каким был бы Изуру, если бы стал лейтенантом Бьякуи.
8. По какой-то причудливой насмешке судьбы Гин помнит все свои прошлые жизни и не-жизни. Бесконечный цикл, великое равновесие: Общество Душ – Мир Живых – Общество Душ – Мир Живых… Впервые у Гина оказалось достаточно духовной силы, чтобы выбраться из Руконгая. Зараки со своим звериным чутьём подметил точно: Гин боится умирать. Снова воплотиться в жалкое бессильное существо и помнить при этом, какой силой обладал… Лучше уж небытие. Гин пока не знает, как достичь небытия, поэтому держится за нынешнюю не-жизнь зубами и когтями.
9. Секс – наименее любимый из способов Гина манипулировать окружающими. Ему претит слишком близкий контакт.
10. Нелюбовь к близкому контакту распространяется на все области жизни (не-жизни). В этом Гин схож с Бьякуей: не случайно их шикаи позволяют держаться от противника на расстоянии.
Проблема в том, что чем теснее контакт, тем больше опасность привязаться, а привязываться к игрушкам – последнее дело: становится жалко их бросать. Одной Рангику больше чем достаточно.
11. Когда Гин смотрит на Хинамори, ему становится до слёз жалко Айзена – до тех слёз, которые появляются от смеха. Гин очень рад, что Изуру не считает его идиотом и не способен на слепое поклонение. Гин никогда не любил плюшевые игрушки.
12. Единственное, о чём жалеет Гин, уходя в Уэко Мундо – ему не удалось вволю поиграть с Куросаки-младшим. Гин надеется, что такая возможность ещё представится.
13. В отличие от Айзена, который ломает ставшие ненужными игрушки, Гин свои просто бросает. К ним всегда можно вернуться потом.
14. Отбытие на небеса прошло совсем не так, как планировалось. Сначала Бьякуя по-глупому подставился под Шинсо, а ведь Гин всего лишь хотел оказать ему услугу: избавить от ненавистной обузы. Он и представить не мог, что глупый-глупый-глупый Бьякуя во второй раз наступит на те же грабли и опять даст слово защищать Рукию. Потом Изуру не сумел надолго задержать Рангику. Дело не в том, что Гину пришлось увидеться с ней перед уходом, хоть он и предпочёл бы уйти не прощаясь. Просто Гин не думал, что Изуру окажется настолько слабым.
15. Изуру реабилитировался в глазах Гина, когда они случайно встретились в Мире Живых (оба были не в гигаях). Вместо того, чтобы докучать Гину укоризненными взглядами и не менее укоризненными речами, Изуру молча активировал шикай и начал от души молотить опешившего Гина. Тот настолько обрадовался решимости бывшего лейтенанта, что не стал его убивать. Да что там, даже не покалечил.
16. Вряд ли в это кто-то поверит, но на самом деле Гин никогда никому всерьёз не желает зла. Он всего лишь развлекается. Он же не виноват, что у окружающих так плохо с чувством юмора.
17. Уэко Мундо оказался сплошным разочарованием. Кто же знал, что арранкары настолько тупы! Более или менее заслуживает внимания один только Улькиорра. Да и то потому, что напоминает Гину Бьякую. Когда Улькиорра с Ямми впервые оказались в Мире Живых, они были один в один похожи на… Ну да, на Бьякую и Абарая, явившихся за Рукией.
18. Тосена Гин не любит, потому что тот не видит его улыбку.
19. Самым большим разочарованием в Уэко Мундо стал Айзен. У Гина в голове не укладывается, как можно день за днём сидеть на троне в пустом зале и играться с умственно отсталыми подчинёнными. Где интриги? Стратегия? Тонкий расчёт? Нет, не так он представлял себе хорошее времяпрепровождение.
20. Заставлять Гина скучать опасно. Кое-кому предстоит в этом убедиться на собственном опыте.
(Айзен недоверчиво смотрит на Гина.
- Что? – спрашивает тот. – Ты же не считал, что я предан тебе так же слепо, как Хинамори?
- Конечно, нет. – Айзен усмехается и тут же начинает кашлять, захлёбываясь кровью. – Я просто не знал, что ты стал настолько силён.
- Стал? – Теперь усмехается Гин. – Того Ичимару Гина, которого ты знал, на самом деле никогда не существовало.
Айзен больше не интересует Гина. Теперь его волнует только один вопрос: отправиться ли искать новые игрушки или сдуть пыль со старых.)
Просьба! Если кто-то это прочитает, скажите, пожалуйста, кто у меня получился ООС (кроме Юмичики и Гина - про этих я и сама вижу).
Название: 20 первых поцелуев Киры Изуру
Автор: Кайгара
Бета: Небечено
Фандом: Блич
Рейтинг: PG
Пейринг: 20 штук
Жанр: Романтично-страдальческий
Summary: Кира Изуру в роли секс-символа Готея-13
Disclaimer: Блич принадлежит человечеству.
Warning: Много спойлеров. И много утешительного сакэ. Серьёзно.
Warning2: Я знаю, что употреблять в одном и том же фике "капитан" и "тайчо", а также систему Поливанова и Хэпберна – это моветон. Увы мне.
Warning3: Харука, проматывай, ничего хорошего тут нет.
И ещё поцеловал
1. Зимняя ночь
Когда Изуру был совсем-совсем маленьким, он дружил с соседской девчушкой. Звали её Мияко, и была она очень шустрой и боевой. Как-то ночью она здорово напугала Изуру. А кто бы не испугался, проснувшись в собственной спальне от какой-то шума и увидев прямо перед собой огромные блестящие глаза? К чести Изуру, он не закричал. Потому что от страха у него отнялся язык.
- Ну, ты даёшь! – громко зашептала Мияко (а это была она). – Разве можно спать в такую ночь? Идём, чего покажу!
Она вытащила Изуру из кровати, потянула за собой в окно, и одни долго шли по людным, несмотря на позднее время, улицам, пока не оказались за городом, на огромном лугу.
- Гляди! – воскликнула Мияко.
Изуру ахнул. В ярком лунном свете весь луг переливался цветами – белыми, жёлтыми, розовыми, фиолетовыми, голубыми, красными… А ведь совсем недавно на нём росла одна трава.
- Что… Почему… - только и смог выдохнуть Изуру.
- Внизу сейчас большой праздник, Новый год называется. И вся энергия идёт сюда. Мне мама рассказала, - объяснила Мияко.
Она сорвала несколько цветков, сплела венок и нахлобучила на голову Изуру. Окинула критическим взглядом дело своих рук и улыбнулась:
- Какой же ты хорошенький! Вот вырасту и женюсь на тебе! – И вдруг поцеловала его – по-взрослому, в губы.
Вообще-то Изуру уже давно решил жениться на папиной сестре: у неё такие красивые длинные волосы. Но он не хотел расстраивать Мияко, поэтому ничего ей не сказал.
А потом они выросли, и Мияко вышла замуж за Шибу-фукутайчо.
2. Солнце
- Кира-кун, а ты когда-нибудь целовался? – краснея, спросила Хинамори.
Изуру тоже покраснел.
- Нет. – Он давно уже забыл про поцелуй с Мияко. – А ты?
Она покачала головой.
- Ну что ты. Я ведь совсем не красавица. Кто захочет со мной целоваться?
Изуру вдруг стало жаль Хинамори, которая всегда напоминала ему маленькую птичку и не вызывала никакого желания поцеловать.
- Я, например, - великодушно произнёс он.
- Правда? – воспрянула духом Хинамори.
В самом деле, надо же набираться опыта. А Хинамори – она очень милая, пусть и не будоражит воображение так, как Мацумото-сан.
- Правда, - сказал Изуру и придвинулся ближе.
Хинамори потянулась к нему и закрыла глаза. От неё пахло чем-то свежим и сладким, и губы её оказались мягкими и послушными. У Изуру даже голова закружилась. Он отстранился и взглянул на Хинамори. Она тоже смотрела на него. Глаза у неё блестели, щёки разрумянились, а от улыбки всё лицо будто светилось. Серенькая пичужка вдруг превратилась в красивую птицу.
- Ой, Кира-кун, как ты сияешь, - рассмеялась Хинамори. – Прямо как маленькое солнышко.
У них даже могло что-то получиться, но скоро для Хинамори засияло другое солнце – настоящее, большое, спалившее её дотла. А про себя Изуру узнал, что он – из тех тёмных тварей, над которыми властвует луна.
3. Утро
- Я не гожусь в шинигами. – Изуру всё ещё был не в состоянии оправиться от ужаса, пережитого прошлой ночью. – Я ухожу из Академии.
- Не дури, - бросил Хисаги-сэмпай. Он уже успел побывать в четвёртом отряде, и его правую щёку украшали свежие швы. – Вы трое очень хорошо держались.
- Я струсил! Струсил! Если бы не Хинамори-кун, я бы улепётывал без оглядки до самого Сейрейтея! – Какой стыд.
- Вы и должны были уйти, - возразил Хисаги. – Но вам, тебе хватило смелости остаться. Ты не струсил.
Сэмпай просто не понимает. То, что Изуру остался, не имеет никакого отношения к смелости. Он так и сказал:
- Ты не понимаешь. Я же чуть не умер от страха. Разве шинигами может быть трусом? Всё, что я сделал – пошёл за Хинамори и Абараем. Но они же не всегда будут со мной! – Изуру давился словами и никак не мог остановиться. – Мне страшно! Я трус! Я не могу! Я недостоин!
Хисаги вдруг схватил его за волосы, резко притянул к себе и поцеловал – крепко и больно.
- Ты что… Зачем… - Изуру ошалело заморгал.
- Надо ведь было остановить истерику, - мрачно ответил Хисаги. – Не бить же тебя.
И Изуру заткнулся. Не из-за поцелуя. Просто в глазах сэмпая была такая боль… Изуру вдруг вспомнил, как однокурсники шептались, что Хисаги влюблён в Канисаву. А теперь Канисава мертва, и Аога тоже, а Хинамори с Абараем живы и здоровы.
Изуру попытался представить себе мёртвых Хинамори и Абарая и не смог. И уж конечно, ему даже в страшном сне не могло привидеться, что настанет время, когда они с Хинамори попытаются убить друг друга.
4. Книга
Невдалеке раздался шум, возмущённые голоса, крики, кто-то засмеялся. Из-за угла вывернула мокрая насквозь Исэ-сан, бросила на Изуру беглый взгляд, сказала:
- Подержи-ка, - сунула ему в руки книгу и исчезла.
Изуру стёр с обложки капли воды и подивился тому, что Исэ-сан легко доверила ему вещь, с которой, насколько он знал, никогда не расставалась. Книга вдруг сама раскрылась в его руках. Изуру не удержался, заглянул в неё и тут же захлопнул. Он, конечно, многое в жизни повидал, но это… От смущения у него покраснели не только щёки и уши, но даже руки.
- Интересно, - раздался из-за плеча женский голос. Изуру от неожиданности подпрыгнул и уронил книгу. Исэ-сан (уже в сухой одежде) молниеносно её поймала и уставилась на Изуру изучающим взглядом. – Интересно. Она никогда не открывается в чужих руках. Даже Кёраку-тайчо не знает, что это за книга. Ты ей почему-то понравился. – Исэ-сан задумчиво склонила голову. – Что ж, если так…
Она сняла очки, аккуратно и деловито – по-другому не скажешь – поцеловала Изуру, отстранилась и снова оценивающе на него посмотрела.
- Знаешь, - доверительно произнесла она, - это оригинал.
Надев очки, Исэ-сан ушла, а Изуру остался размышлять о несовпадении желаний и возможностей.
5. Взбитые сливки
Пирушки у Мацумото-сан частенько сопровождались игрой в карты на раздевание. Изуру никогда не везло. Мацумото-сан, несомненно, жульничала, но поймать её за руку не удавалось никому и никогда. Так что и в этот раз Изуру и Хисаги-сэмпай продулись в пух и прах. Мацумото-сан хохотала во всё горло, на шум явился Хицугая-тайчо, забухтел, что это был его торт, и выпер их за дверь чуть ли не пинками, даже не дав толком одеться. Хисаги-сэмпай побрёл к себе, в девятый, на ходу подвязывая косодэ, а Изуру решил задержаться и привести одежду в порядок. Неожиданно к нему подскочил Аясегава, сверкая большими, как плошки, глазищами.
- Ого! А выглядел таким скромником!
- Да мы просто в карты играли на раздевание, - поспешил объяснить Изуру. А то неизвестно, какие чудовищные сплетни поползут по Сейрейтею.
- Рассказывай, - подмигнул Аясегава. – А это тогда что? – Он указал пальцем на губы Изуру.
- Что? – Изуру поднял руку к губам, но Аясегава отвёл её и неожиданно смачно поцеловал Изуру. Тот оттолкнул наглеца.
- Всего лишь взбитые сливки? – разочарованно протянул Аясегава, облизнувшись. – А я-то думал…
Что думал этот больной на всю голову извращенец, Изуру так и не узнал, потому что Аясегава исчез так же неожиданно, как появился. Изуру наконец завязал всё, что нужно, и пошёл домой, пообещав себе, что уж в следующий раз обязательно выведет Мацумото-сан на чистую воду.
6. Чай/кофе/потанцуем
В последнее время Ичимару-тайчо часто уходил куда-то вечерами и возвращался… Изуру сказал бы "вздрюченным", если б осмелился употребить этот эпитет по отношению к капитану хотя бы мысленно. Улыбался Ичимару-тайчо как обычно, но Изуру, который успел хорошо его изучить, видел, что улыбка эта – натянутая и больше напоминает оскал. Вот и сегодня Ичимару-тайчо, вернувшись, страшно ему улыбнулся, велел принести кофе и сел за стол читать какие-то документы.
Кофе на ночь? Чтобы ещё больше взвинтить и без того напряжённые нервы? Изуру на свой страх и риск заварил успокаивающий сбор и понёс капитану. Тот сделал пару глотков. Изуру не успел и глазом моргнуть, как Ичимару-тайчо встал, процедил:
- Чай? Я, кажется, просил кофе, - и выплеснул содержимое чашки ему в лицо. От неожиданности Изуру ответил капитану пощёчиной. Хорошо так ответил, тот аж отшатнулся. Ичимару-тайчо, также от неожиданности, прижал Изуру к стене и впился ему в губы. И понеслось.
Кстати, фингал, который Изуру весь следующий день прикрывал чёлкой, ставшей с тех пор его фирменным знаком, поставил вовсе не Ичимару-тайчо, как все думали. Просто Изуру одевался в темноте, споткнулся и ударился головой о книжную полку.
7. Луна
Скрывать рейацу – полезное умение: и себя не выдашь, и противника можно застать врасплох. Изуру нравилось скользить незамеченным сквозь ночь, совмещая приятное с полезным – прогулку с тренировкой.
Он остановился в саду около казарм и стоял некоторое время, раздумывая, пройтись ли ещё или лечь спать.
- Какая сегодня красивая луна, правда? – раздалось рядом. Изуру вздрогнул от неожиданности и мысленно выругал себя: ну конечно, не только он умеет оставаться незаметным, и не стоит так пугаться.
Голос показался знакомым. В лунном свете блеснули очки. Айзен-тайчо.
- Угу, - согласился Изуру. Он не испытывал желания разговаривать со своим бывшим капитаном, но, к сожалению, уйти просто так было бы невежливым.
- Любоваться ей в одиночку, конечно, приятно, но любоваться вдвоём приятнее вдвойне, - продолжил Айзен-тайчо.
- М-м-м, - утвердительно промычал Изуру и снова вздрогнул, когда в ухо ему неожиданно прошептали:
- Я рад, что ты разделяешь моё мнение.
Едва Изуру открыл рот, чтобы сказать: "Э?", как Айзен-тайчо обнял его и поцеловал. Изуру вывернулся, отскочил и возмущённо воскликнул:
- Айзен-сан!
- Кира-кун? – изумился Айзен-тайчо. – Прости, обознался. – Он снял очки и начал их протирать. – Ты же знаешь, я плохо вижу, особенно при таком слабом свете. Похоже, мне пора сменить очки.
Изуру до утра мучился бессонницей, задаваясь вопросом, зачем Айзен-тайчо явился ночью на территорию третьего отряда и с кем он перепутал Изуру. А некоторое время спустя ему рассказали, что подлый предатель, оказывается, прекрасно видит и без очков.
8. Мороженое
Вообще-то, Изуру был ни в чём не виноват. Он просто мимо проходил. Конечно, мимо капитана и лейтенанта одиннадцатого отряда и проходить-то опасно, но что же делать? Тем более, что зловещих предзнаменований не наблюдалось. Светило солнце, пели птички, Зараки-тайчо сидел на траве, Кусаджиши-кун носилась вокруг него и оживлённо о чём-то рассказывала, размахивая руками. Причём в одной руке был зажат рожок с мороженым. Быстрый взмах – и мороженое полетело из рожка прямо в лицо Изуру. Облепило губы, измазало косодэ и упало под ноги. Кусаджиши-кун огорчённо посмотрела на останки мороженого, вздохнула – есть с земли не стала бы и она – и уставилась на перепачканные губы Изуру. Секунду спустя она уже неслась к нему на всех парах. Изуру понял, что пробил его смертный час. Вот сейчас Кусаджиши-кун его оближет, а Зараки-тайчо за это убьёт. Не её, конечно. И бежать бесполезно: Кусаджиши-кун безо всякого шунпо кого хочешь догонит. Зараки-тайчо, однако, успел первым. В мгновение ока возник напротив остолбеневшего Изуру, оскалил вампирские клыки и не спеша провёл длинным, как змея, языком по губам и подбородку Изуру. В общем, не облизал, а практически изнасиловал. Языком.
- Нечестно, Кен-тян! – завопила Кусаджиши-кун.
- Я тебе другое куплю, - пообещал Зараки-тайчо, посадил её к себе на спину и пошёл прочь.
- Я хотела этого! – услышал напоследок Изуру и подумал, что Кусаджиши-кун хоть и лейтенант, а местоимения склоняет неправильно.
9. Шоколад
В последнее время посиделки с Мацумото-сан вошли в привычку. Хицугая-тайчо хмурился, но ничего не говорил: понимал, что переживать горе легче вместе.
Лучше всего была головная боль по утрам. Она подчистую выметала из головы навязчивые мысли о капитане-отступнике. Поэтому Изуру старательно напивался почти каждый вечер.
Затуманенный рассудок порой выдавал странные идеи. Например, залезть на крышу и повыть на луну. К счастью, утром Изуру чаще всего почти ничего не помнил.
А в этот вечер идея, пришедшая в хмельную голову, показалась отнюдь не странной, а очень даже замечательной. Изуру вдруг вспомнил, что Мацумото-сан – не только отличный товарищ и собутыльник, но ещё и красивая женщина, и решил этим воспользоваться.
- Муцуто-сан… Матоцу-сан… Ран-тян, давай поцелуемся, - предложил Изуру и, не дожидаясь ответа, сразу перешёл от слов к делу. Целоваться с Мацумото-сан было приятно, но в голове тревожными колокольчиками зазвенели аж две мысли: во-первых, с каких пор Мацумото-сан изменила своим привычкам и стала закусывать сакэ шоколадом, а во-вторых, куда делась её роскошная грудь? Изуру отстранился, чтобы воочию убедиться в отсутствии у Мацумото-сан бюста, и упёрся взглядом в огромные зелёные глаза.
"Кошка, - решил Изуру. – И шерсть белая дыбом".
- Убирайс-с-ся отс-с-сюда! – прошипела кошка, оказавшаяся Хицугаей-тайчо.
"Надо будет сказать Укитаке-тайчо, что его шоколад не пропадает даром", - не к месту подумал Изуру, но, конечно, к утру всё забыл.
10. Окно
Хинамори по-прежнему лежала в госпитале, а Айзен-тайчо… Бывший капитан Айзен пребывал в Уэко Мундо, поэтому свет в его кабинете зажигать было некому. Однако же окно светилось, и Изуру решил проверить, кто может хозяйничать в комнате капитана- отступника посреди ночи, а главное – с какой целью, ведь все документы находятся в кабинете Хинамори.
Изуру уже почти добрался до вожделенного окна, как вдруг путь ему преградила женщина-кошка.
- Гуляешь? – игриво спросила она.
- Свет… - попытался объяснить Изуру, показывая рукой, но Йоруичи обошла его кругом, и он сам не заметил, как очутился спиной к окну.
- Значит, не гуляешь. Тогда что ты тут делаешь? – с подозрением произнесла Йоруичи.
Изуру возмутился. Он-то знал, что делает: проявляет бдительность. А вот как тут оказались некоторые… В комнате что-то стукнуло. Изуру повернулся к окну и оказался нос к носу с Йоруичи. Она нехорошо улыбнулась – прямо как Ичимару-тайчо, – вцепилась в него, словно клещ, и принялась целовать. Изуру стоило немало трудов высвободиться. Йоруичи рассмеялась, одним прыжком вскочила на крышу и исчезла. Свет в окне, разумеется, уже погас.
"Чёртовы кошки", - рассерженно подумал Изуру, сплёвывая невесть откуда взявшуюся во рту шерсть.
11. Ревность
Не успел Изуру отойти от проклятого окна и на пару шагов, как перед ним возникла Сой Фон-тайчо.
- Так-так, - прищурилась она.
"Оппаньки", - подумал Изуру, на всякий случай опуская руку на зампакто – кто знает, что придёт в голову знаменитой на весь Сейрейтей ревнивице.
Сой Фон-тайчо окинула его с головы до ног презрительным взглядом.
- Не понимаю, - проворчала она себе под нос. – Не понимаю, Йоруичи-сан. Ну ладно ещё, Урахара. – Урахара? Изуру слышал про него, но никогда не видел, так что ничего сказать не мог. – Ну ладно, Укитаке-тайчо. – Изуру чуть было не закивал. – Ну, Кучики-тайчо. – Изуру потрясённо вытаращил глаза. – Но это!
"Никакое я не "это"!" – хотел было возмутиться Изуру и даже открыл рот, но Сой Фон-тайчо воспользовалась этим и поцеловала его. Взасос. С языком. Потом оттолкнула. Задумчиво облизала губы.
- Нет, всё равно не понимаю.
Вздохнула и ушла.
Ох, как же Изуру не любил этих резких, холодных и непредсказуемых амазонок вроде Сой Фон-тайчо и Йоруичи. Ну почему все женщины не могут быть такими милыми и компанейскими, как Мацумото-сан?
12. Любовная записка
- Вопрос жизни и смерти! – Абарай смотрел на него сумасшедшими глазами. – Только ты можешь мне помочь.
В этом Изуру сомневался, но кто его знает?
- В общем, вот. – Абарай сунул ему в руки листок бумаги, зарделся и уставился себе под ноги.
Изуру прочитал то, что было написано на листке, и у него появилось нехорошее предчувствие, что его сейчас опять будут целовать.
- Я, конечно, польщён и всё такое, но… - начал Изуру.
- А-а-а! – завопил Абарай. – Ты что, ПРОЧИТАЛ?
- Ну… да. А это разве не мне?
- Нет! Я тебя хотел попросить по дружбе: отнеси это, пожалуйста, Кучики-тайчо.
Теперь завопил Изуру.
- Ты с ума сошёл, что ли? И ты ещё смеешь называть это дружбой? Да он же меня на лоскутки порвёт!
- Не порвёт, - заверил Абарай. – Ты же не его лейтенант.
- Ну так и попроси кого-нибудь… Да хоть Хисаги-сэмпая. Я-то тут при чём?
- Ну, - Абарай снова потупился, - ты же всё-таки у Ичимару лейтенантом был. Тебе уже ничего не страшно.
Первой мыслью Изуру было: "Абарай – идиот! Кучики-тайчо гораздо, гораздо страшнее, чем Ичимару-тайчо!" Но если подумать – хуже ведь уже не будет, пусть даже и лоскутки. Изуру вздохнул и пошёл в шестой.
Кучики-тайчо при виде него удивлённо приподнял бровь, но записку взял и тут же начал читать. Потом с интересом посмотрел на Изуру. Почуяв неладное, Изуру хотел было уже потихонечку уйти, и тут Кучики-тайчо вдруг улыбнулся. Изуру застыл. Никто и никогда во всём Сейрейтее не видел улыбающегося Кучики-тайчо, так что вряд ли кто-то смог бы осудить Изуру за то, что он стоял и хлопал глазами, пока Кучики-тайчо не подошёл и не поцеловал его. Изуру мгновенно пришёл в себя.
- Э… Это недоразумение, - с сожалением сказал он.
- Недоразумение? – нахмурился Кучики-тайчо. – Разве это не ты написал?
- Нет, это Абарай-кун, - развёл руками Изуру.
Кучики-тайчо внимательнее пригляделся к записке.
- Никогда бы не подумал, что Ренджи способен так аккуратно писать. Можешь идти. – Он царственно махнул рукой в сторону двери, и Изуру не замедлил послушаться.
"У Кучики-тайчо даже поцелуй вишней пахнет", - подумал он и позавидовал Абараю.
13. Огонь
- Ну, и как? – От нетерпения Абарай даже приплясывал. – Как он отреагировал.
- Хорошо отреагировал, - задумчиво произнёс Изуру. – Улыбнулся.
- Улыбнулся? – недоверчиво переспросил Абарай. – Ты не ошибаешься?
- Улыбнулся, - повторил Изуру, - и сказал, что не ожидал от тебя такого аккуратного почерка. – Про недоразумение с поцелуем он благоразумно решил не упоминать.
Абарай расплылся в улыбке.
- Кира, ты… Ты даже не представляешь, что ты для меня сделал! Да я… Я для тебя… Я тебе… Всё что хочешь сделаю! Ну, не знаю даже.
Рейацу била во все стороны. От избытка чувств Абарай схватил Изуру в охапку, крепко обнял и поцеловал. Изуру словно огнём опалило, а бешеный Абарай уже мчался со всех ног в родной отряд, крича на ходу:
- За мной должок! Всё что хочешь!
В голову почему-то ничего не приходило, кроме пирога с вишней. Изуру вздохнул и пошёл к Мацумото-сан. У неё всегда есть в запасе бутылка сакэ.
14. Подарок
- Я тряпка, - уныло сказал Изуру. – Размазня.
Мацумото-сан фыркнула.
- А я – сильная и волевая женщина. И что? Результат-то один и тот же: мы его не удержали.
Изуру горестно закивал.
- И вообще, никакая ты не размазня, - твёрдо произнесла Мацумото-сан.
- Давайте, утешайте меня, - махнул рукой Изуру.
- Почему бы и нет? – задумчиво сказала Мацумото-сан. – Он ушёл, но мы-то здесь. У меня такое чувство, что он оставил нас друг другу. Ты – подарок для меня, а я – подарок для тебя. Будет логично, если мы утешим друг друга.
Она улыбнулась. Сердце Изуру забилось быстрее. Попробовать определённо стоило.
Мацумото-сан привычно взяла инициативу в свои руки. Изуру закрыл глаза и ответил на поцелуй.
Их хватило на полминуты.
- Нет, - покачал головой Изуру.
- Нет, - вдохнула Мацумото-сан. – А жаль. – И она залпом выпила ещё чашечку сакэ.
15. Свет лампы
Настал момент, когда пить уже не хотелось, но проклятая тоска всё никак не исчезала. Изуру и Мацумото-сан молча сидели и заворожённо смотрели на огонёк лампы, словно две большие адские бабочки – смех, да и только. Дверь приоткрылась, показались большая шляпа и розовое кимоно: никто иной, как Кёраку-тайчо.
- Я тут мимо проходил, смотрю – у вас свет горит. Ну, думаю, как я вовремя.
Он внимательнее присмотрелся к обоим лейтенантам и удивлённо спросил:
- А вы что, не пьёте, что ли?
Изуру и Мацумото-сан флегматично помотали головами.
- Это вы зря. Лучшего лекарства, чем сакэ, ещё не придумали.
- Лекарства? – хмыкнула Мацумото-сан.
- Точно вам говорю. Лечит как телесные недуги, так и душевные болезни.
Наквасились они в этот раз быстро, так что Изуру нисколько не удивился, когда Кёраку-тайчо совсем размяк и по-дружески полез целоваться. А уж когда он сказал:
- Сладкий ты мальчик, Изуру-тян. Я бы к тебе вернулся, - Изуру даже пустил слезу.
16. Кино
Изуру во все глаза смотрел на экран. Счастливчики вроде Абарая или Мацумото-сан, периодически бывающие на грунте, рассказывали ему об этом чуде, но Изуру всё равно не ожидал, что зрелище окажется настолько потрясающим. И жутким. По сравнению с тварями, прыгающими по большому серебристому экрану, холлоу казались милыми безобидными зверюшками. Изуру был настолько поглощён происходящим, что едва замечал, как сидящие рядом приятели болтают, шуршат пакетами, хрустят попкорном, булькают водой и прутся куда-то прямо по ногам, сволочи! Место рядом освободилось, и Изуру решил пересесть, так как пышная шевелюра сидящей впереди дамы то и дело загораживала вид. Тварь на экране зарычала, соседка справа взвизгнула и прижалась к плечу Изуру. Он взглянул на неё. Кучики-сан. Изуру погладил её по голове и успокаивающе прошептал:
- Ш-ш-ш.
- Да я не испугалась, я так, - засмеялась вдруг Кучики-сан, обняла Изуру за шею и поцеловала в губы. Потом заморгала часто-часто и отпрянула.
- Ой! Тут же Ичиго сидел!
Изуру хотел было сказать, что да, сидел, но куда-то вышел, и тут рёв экранной твари был заглушён воплем Куросаки.
- Как ты смеешь целовать Рукию?!
Куросаки врезал Изуру по уху, тот не остался в долгу – потому что нечестно ведь, Кучики-сан сама его поцеловала. Кончилось тем, что их вывели из зала. Так Изуру и не узнал, съели твари главную героиню или нет.
17. Фиолетовый шевроле
Кучики-сан куда-то потащила всё ещё вопящего Куросаки, Мацумото-сан с Абараем отправились в магазин Урахары, а Изуру решил немного погулять по вечерней Каракуре. Когда он был на грунте в прошлый раз, почти ничего, кроме баунтов, не видел, и сейчас навёрстывал упущенное. Так загляделся по сторонам, что чуть не попал под машину.
"Сейчас ещё и эти орать начнут", - с тоской подумал Изуру. Стекло задней дверцы опустилось, и знакомый голос произнёс:
- Эй, Кира, садись, покатаемся.
Вот это да! Мадараме-сан собственной персоной, а из-за руля подмигивает Аясегава. Изуру не нужно было просить дважды. Он быстро уселся на заднее сиденье, рядом с Мадараме-сан. Машина была роскошная. То есть, ему так показалось. На самом-то деле Изуру совершенно не разбирался в машинах, но это… Да, красота.
- Откуда у вас такое? – поинтересовался он.
- Это Юмичика на командировочные купил, - пояснил Мадараме-сан.
- На командировочные? – поразился Изуру. – Вам выдают командировочные?
- Конечно. А вам разве нет?
Изуру развёл руками. Мадараме-сан почесал бритый затылок.
- Ну, нам раньше тоже не выдавали, но Зараки-тайчо сходил куда надо, постучал кулаком по столу, теперь выдают.
Везёт же одиннадцатому отряду…
Мадараме-сан хмыкнул.
- Знал бы ты, сколько Юмичика её выбирал. Я ему говорю: "Купи японскую, поддержи отечественного производителя", а он упёрся и ни в какую. Так что вот, фиолетовый шевроле. Под цвет глаз, хе-хе.
Аясегава повернулся к ним и зашипел:
- Сиреневый, ты, дальтоник! Сиреневый!
- На дорогу смотри! – завопил Мадараме-сан. – Сейчас в столб въедем!
Аясегава резко нажал на тормоз. Изуру свалился на пол между сиденьями, Мадараме-сан – на него. Их носы упёрлись друг в друга.
- Слушай, Кира, - сказал Мадараме-сан, - это, наверное, судьба, - и поцеловал Изуру.
- Никакого разврата в моей машине! – заверещал Аясегава. – По крайней мере, без моего участия!
Мадараме-сан захохотал и полез на переднее сиденье. Изуру кое-как выбрался из машины и помчался прочь от этого бедлама.
18. Кружево
Мацумото-сан притащила с грунта новое развлечение – фанты. На презентацию (ага, она и слова новые притащила) собрались почти все капитаны и лейтенанты. Из тех, что ещё остались.
Мацумото-сан взяла у лейтенантов шевроны, а у капитанов – разные мелочи, сложила всё в мешок и начала вытаскивать по одному, объявляя, что должен делать "этот фант". (Предварительно они, конечно, слегка выпили, потому что заниматься этим на трезвую голову не стал бы даже Ичимару-тайчо.)
Когда половина присутствующих уже всячески унизилась, танцуя канкан, признаваясь в любви Куроцучи-тайчо или изображая лошадку для Кусаджиши-кун, настала очередь Изуру. На душе у него заскребли кошки. Предчувствия не обманули. Мацумото-сан подумала-подумала и выдала:
- А этот фант пусть поцелует следующий фант.
Изуру случайно встретился взглядом с Омаэдой и похолодел. Судьба-злодейка его явно не пощадит.
Мацумото-сан вытащила из мешка кружевной платочек. Изуру перевёл дух: всем известно, что Омаэда вытирает сопли рукавом, значит, платочек не его. Скорее всего, кого-то из девушек.
- Хм-хм, - раздался смущённый голос. – Это моё.
Изуру поднял голову и увидел покрытую шерстью морду.
Судьба сыграла-таки злую шутку. Комамура-тайчо.
Ну вот как, а? Нет, ну как?
Изуру с тоской посмотрел на непреклонные лица боевых товарищей. И снова перевёл взгляд на Комамуру-тайчо. Похоже, тот испытывал крайнюю неловкость. Но у него было хотя бы одно преимущество: под шерстью не видно румянца.
В конце концов Комамура-тайчо тихо зарычал, наклонился и лизнул Изуру в губы.
Мерзавцу Абараю хватило наглости крикнуть:
- Горько!
19. Цветок
Кто-то его целовал. Изуру понятия не имел, кто это. Сил хватало только на то, чтобы дышать; открыть глаза казалось непомерной задачей. Он даже не знал, где находится. Может, он умер? Он дрался с арранкаром. И проиграл. Да, наверное, умер.
- Тебя велено пока не убивать, - произнёс незнакомый голос. И через несколько ударов сердца задумчиво добавил: - А губы у тебя тёплые.
Нет, наверное, не умер. Раз губы тёплые.
Ворочать мозгами было ничуть не легче, чем поднять веки.
- Знаешь, ему с нами скучно. Он говорит, что мы слишком глупые. Неужели с тобой ему было интереснее? Ты не кажешься особо умным. Сильным-то уж точно.
Даже на такое явное оскорбление отвечать не хотелось.
- Ты смотри, не умри тут, - проворчал голос, - а то он на меня рассердится. А я не знаю, что будет, если он рассердится, и не горю желанием узнать.
Собравшись с силами, Изуру наконец открыл глаза. Никого. Только на груди лежит большой белый цветок.
20. Ранение
Ранение оказалось достаточно серьёзным. Изуру даже поместили в отдельную палату, и Унохана-тайчо лично за ним присматривала. Её присутствие успокаивало, и Изуру сам не заметил, как уснул.
Проснулся он от прикосновения холодных губ. "Унохана-тайчо? – озадаченно подумал Изуру. – Или Котецу-сан? Странно". Он приоткрыл глаз. Усомнился в том, что увидел. Приоткрыл второй, заорал и отпрыгнул через всю палату к двери.
- Ку-ку-куроцучи-тайчо!
- Какое действенное средство, - проскрипел Куроцучи-тайчо. – Мгновенное излечение, а в качестве побочного эффекта – совершенно не опасное для здоровья заикание. Нему, идиотка, ты всё записала?
- Да, Маюри-сама, - прошелестела Куроцучи-сан, которую Изуру в панике сразу не заметил.
На шум прибежала Унохана-тайчо и без разговоров выставила коллегу за дверь. Он только и успел вякнуть:
- Исследования…
- Маюри-сама изучает влияние сильных эмоций на процесс излечения, - пояснила Куроцучи-сан, выходя из палаты.
Изуру мог бы поклясться, что в её взгляде промелькнула усмешка. Впрочем, наверное, показалось.
И ещё немного на закуску.
20 фактов об Ичимару Гине
20 фактов об Ичимару Гине
1. Гин обожает играть, но надолго его не хватает. Руконгай надоел слишком быстро. В Сейрейтее он продержался гораздо дольше. Тут и игрушки оказались поинтереснее. Один Хицугая чего стоит. Или тот же Ямамото. Не говоря уж о Рукии.
2. Вообще-то, ему нравится Хицугая. Гин бы не позволил Рангику стать лейтенантом у кого попало. Например, у Кёраку, который называл бы её "Ран-тян" и на пару с которым она давно бы уже спилась. Или у Укитаке, который позволил бы убить её у себя на глазах.
3. Гин жалеет о том, что Кучики Хисана умерла. Нет, она ему вовсе не нравилась. Просто после её смерти Бьякуя практически перестал реагировать на внешние раздражители. Теперь, чтобы его расшевелить, Гину приходится прибегать к помощи Зараки. Почему-то Зараки – единственный, кто способен за считанные секунды вывести Бьякую из себя.
4. Однажды Гин поссорился с Бьякуей из-за Изуру. Бьякуя хотел, чтобы правильный исполнительный мальчик из хорошей семьи стал его лейтенантом, но Гину слишком понравилась игрушка, чтобы её лишиться. Они с Бьякуей отправились в Инузури и долго махали зампакто, пока не свалились от усталости. После хорошей драки настроение у Бьякуи поднялось настолько, что он уступил Гину Изуру. До Хакутей-кена тогда дело не дошло.
5. Идея сделать Абарая лейтенантом Бьякуи изначально принадлежала Гину. Он как-то подслушал откровения Абарая о том, что тот хочет превзойти капитана Кучики. Гин хохотал полдня и быстренько написал рекомендацию.
6. Когда у Бьякуи накапливается много бумажной работы, Гин одалживает ему Изуру. Сам Бьякуя не любит возиться с бумажками, а Абарай к этому попросту неспособен.
7. Гин не понимает, почему Изуру так к нему привязался. Гин ничего для этого не делал. Впрочем, он ничего не делал и для того, чтобы оттолкнуть Изуру. Если не считать того, что был самим собой, конечно.
Иногда Гин думает, каким был бы Изуру, если бы стал лейтенантом Бьякуи.
8. По какой-то причудливой насмешке судьбы Гин помнит все свои прошлые жизни и не-жизни. Бесконечный цикл, великое равновесие: Общество Душ – Мир Живых – Общество Душ – Мир Живых… Впервые у Гина оказалось достаточно духовной силы, чтобы выбраться из Руконгая. Зараки со своим звериным чутьём подметил точно: Гин боится умирать. Снова воплотиться в жалкое бессильное существо и помнить при этом, какой силой обладал… Лучше уж небытие. Гин пока не знает, как достичь небытия, поэтому держится за нынешнюю не-жизнь зубами и когтями.
9. Секс – наименее любимый из способов Гина манипулировать окружающими. Ему претит слишком близкий контакт.
10. Нелюбовь к близкому контакту распространяется на все области жизни (не-жизни). В этом Гин схож с Бьякуей: не случайно их шикаи позволяют держаться от противника на расстоянии.
Проблема в том, что чем теснее контакт, тем больше опасность привязаться, а привязываться к игрушкам – последнее дело: становится жалко их бросать. Одной Рангику больше чем достаточно.
11. Когда Гин смотрит на Хинамори, ему становится до слёз жалко Айзена – до тех слёз, которые появляются от смеха. Гин очень рад, что Изуру не считает его идиотом и не способен на слепое поклонение. Гин никогда не любил плюшевые игрушки.
12. Единственное, о чём жалеет Гин, уходя в Уэко Мундо – ему не удалось вволю поиграть с Куросаки-младшим. Гин надеется, что такая возможность ещё представится.
13. В отличие от Айзена, который ломает ставшие ненужными игрушки, Гин свои просто бросает. К ним всегда можно вернуться потом.
14. Отбытие на небеса прошло совсем не так, как планировалось. Сначала Бьякуя по-глупому подставился под Шинсо, а ведь Гин всего лишь хотел оказать ему услугу: избавить от ненавистной обузы. Он и представить не мог, что глупый-глупый-глупый Бьякуя во второй раз наступит на те же грабли и опять даст слово защищать Рукию. Потом Изуру не сумел надолго задержать Рангику. Дело не в том, что Гину пришлось увидеться с ней перед уходом, хоть он и предпочёл бы уйти не прощаясь. Просто Гин не думал, что Изуру окажется настолько слабым.
15. Изуру реабилитировался в глазах Гина, когда они случайно встретились в Мире Живых (оба были не в гигаях). Вместо того, чтобы докучать Гину укоризненными взглядами и не менее укоризненными речами, Изуру молча активировал шикай и начал от души молотить опешившего Гина. Тот настолько обрадовался решимости бывшего лейтенанта, что не стал его убивать. Да что там, даже не покалечил.
16. Вряд ли в это кто-то поверит, но на самом деле Гин никогда никому всерьёз не желает зла. Он всего лишь развлекается. Он же не виноват, что у окружающих так плохо с чувством юмора.
17. Уэко Мундо оказался сплошным разочарованием. Кто же знал, что арранкары настолько тупы! Более или менее заслуживает внимания один только Улькиорра. Да и то потому, что напоминает Гину Бьякую. Когда Улькиорра с Ямми впервые оказались в Мире Живых, они были один в один похожи на… Ну да, на Бьякую и Абарая, явившихся за Рукией.
18. Тосена Гин не любит, потому что тот не видит его улыбку.
19. Самым большим разочарованием в Уэко Мундо стал Айзен. У Гина в голове не укладывается, как можно день за днём сидеть на троне в пустом зале и играться с умственно отсталыми подчинёнными. Где интриги? Стратегия? Тонкий расчёт? Нет, не так он представлял себе хорошее времяпрепровождение.
20. Заставлять Гина скучать опасно. Кое-кому предстоит в этом убедиться на собственном опыте.
(Айзен недоверчиво смотрит на Гина.
- Что? – спрашивает тот. – Ты же не считал, что я предан тебе так же слепо, как Хинамори?
- Конечно, нет. – Айзен усмехается и тут же начинает кашлять, захлёбываясь кровью. – Я просто не знал, что ты стал настолько силён.
- Стал? – Теперь усмехается Гин. – Того Ичимару Гина, которого ты знал, на самом деле никогда не существовало.
Айзен больше не интересует Гина. Теперь его волнует только один вопрос: отправиться ли искать новые игрушки или сдуть пыль со старых.)
Просьба! Если кто-то это прочитает, скажите, пожалуйста, кто у меня получился ООС (кроме Юмичики и Гина - про этих я и сама вижу).
@темы: Блич съел мой моск, Фанфики
-
-
07.03.2007 в 08:33-
-
07.03.2007 в 08:47Это гениально!
И, что характерно, веришь в каждом случае )))))
Бедный Кира... ))))))))))))))))))))
-
-
07.03.2007 в 17:28-
-
07.03.2007 в 22:15Я не могу сказать - кто ООС, я канон почти не знаю!***жалобно*** Но сам текст просто замечательный, каждый поцелуй - совершенно прелестная история! Спасибо!
-
-
07.03.2007 в 22:44-
-
08.03.2007 в 02:58И - сама знаешь: захочешь серьёзно довести до ума - сделаем
Письмо я получила, высплюсь - скажу всё
-
-
08.03.2007 в 14:47Varesso веришь в каждом случае Я старалась. А почему Кира бедный? Никому в Сейрейтее столько поцелуев не обвалилось, сколько ему.
haruka-murakami
~Луна~ На здоровье
Hawatari Toma Ну, если Бьякуя плачет и шутит, то я подумала, что он может и улыбнуться
mai1 Да ладно, куда доводить-то. А про процесс - это здорово. Присоединяйся к нашему дурдому
-
-
08.03.2007 в 23:33Знаешь на чём я себя ловлю? Что давно перестаю читать русские тексты как русские
-
-
20.04.2007 в 15:26-
-
20.04.2007 в 16:55-
-
20.04.2007 в 22:24- Никакого разврата в моей машине! – заверещал Аясегава. – По крайней мере, без моего участия! А вот это дико порадовало!) Надо будет запомнить)))
-
-
21.04.2007 в 10:48-
-
04.06.2007 в 02:05-
-
04.06.2007 в 08:00Э?
-
-
05.06.2007 в 00:21Не знаю даже, улыбнуться ли
-
-
05.06.2007 в 01:51-
-
05.06.2007 в 08:07Ага, понятно. Я-то имела в виду "строго равно канону". Например, Юмичика получился шлюховатым, а в каноне он скорее нарциссичен. Так что ООС
Ata aka bet_k
Спасибо!
-
-
05.06.2007 в 11:59-
-
05.06.2007 в 11:59-
-
04.12.2007 в 14:40Я Вам завидую, я бы так не смог...
-
-
04.12.2007 в 18:39-
-
05.12.2007 в 09:13Даже додуматься.
О_________о"
Что Кира - темная тварь. Хотя точнее не скажешь.
-
-
05.12.2007 в 18:32-
-
08.12.2007 в 11:41Я человек неграмотный, Вайсов так и не одолел, посему не слышал.
В любом случае, это было очень к месту.
это он сам про себя так думает. Хотя его поведение двусмысленно, да, но он не безнадёжен
Да уж.
Комплексы налицо.
И вообще, у мальчика был такой потенциал... как у Гина и Кучики-старшего вместе взятых... воспитание его сгубило...
-
-
08.12.2007 в 23:34Ого! А откуда сведения? Я только знаю про его академические успехи.
-
-
09.12.2007 в 05:24-
-
09.12.2007 в 11:55Соответственно физиогномическому анализу Кира-кун - страшный человек, характером не уступающий своему тайчо. Но это в потенциале.
-
-
09.12.2007 в 23:24himeroid
-
-
10.12.2007 в 06:03И это есть хорошо! Потому что - вку-у-усно!
-
-
10.12.2007 в 08:12А поцелуи - это гут.
Не все про них умеют.